world peace and more coffee plz
Уже под вечер решили с Машкой выползти погулять. Долго шатались по улицам и дворикам, пока не дошли до ручья, небольшого и мутного. По берегам трава, невысокие деревья, полно кострищ. Побродили какое-то время там, но переходить на другой берег по выстроенному какими-то добрыми людьми из подручного хлама мосту Машка отказалась, несмотря на все уговоры со стороны неожиданно впавшего в детство меня. И вот мы идём обратно, под ногами глина, местами высохшая, местами ещё сырая. "Оно прогибается", - говорю я. "Но не проваливается же", - отвечает Машка. Я делаю ещё один шаг и утопаю по щиколотку. Дёргаюсь, пытаюсь высвободиться, но вместо этого увязаю второй ногой. То ли возмущаться, то ли смеяться. С горем пополам выбираюсь на твёрдую землю, естественно, весь в глине. Стою и не знаю, что предпринять, ситуация кажется невероятно забавной, просто потому что ничего такого я не ожидал. Машка выглядит примерно также растерянно и немного виновато, хотя при чём тут она, это ж я дурак.
В итоге я спустился к ручью, где как енот-полоскун пытался хоть как-то отмыть ботинки, а она осталась ждать чуть поодаль. Кажется, успокоилась, и поняла, что действительно не виновата, да и я не помру. Обратный путь был также весёлым: в изгвазданных джинсах, с водой в ботинках и глиной везде, с шутками и пониманием, что о чём-то таком я мечтал в детстве. Но, во-первых, в нашем городе не было ручья, а во-вторых, я сам тогда был куда серьёзнее. А со взрослыми, как я думал, такого не случается. Глупость, конечно, но почему-то вбил себе в голову...
"Хрю-хрю", - сказала мама, и я не мог не согласиться. Хотя на самом деле что-то такое мне и было нужно, в качестве ещё одного фрагмента неправдоподобно лёгкой в эти несколько свободных от школы дней жизни. Как-то слишком беззаботно они прошли, в итоге я даже позволил себе просто немного посидеть с ноутбуком, поиграть, посмотреть фильмы, почитать про интерпретацию Эверетта, да и просто наслаждаться отсутствием необходимости думать о чём бы то ни было серьёзном. Почему-то вспоминается фраевское "рано или поздно, так или иначе" и безумно хочется улыбаться. Завтра от этой лёгкости ничего не останется, так что, наверное, надо успевать.
В итоге я спустился к ручью, где как енот-полоскун пытался хоть как-то отмыть ботинки, а она осталась ждать чуть поодаль. Кажется, успокоилась, и поняла, что действительно не виновата, да и я не помру. Обратный путь был также весёлым: в изгвазданных джинсах, с водой в ботинках и глиной везде, с шутками и пониманием, что о чём-то таком я мечтал в детстве. Но, во-первых, в нашем городе не было ручья, а во-вторых, я сам тогда был куда серьёзнее. А со взрослыми, как я думал, такого не случается. Глупость, конечно, но почему-то вбил себе в голову...
"Хрю-хрю", - сказала мама, и я не мог не согласиться. Хотя на самом деле что-то такое мне и было нужно, в качестве ещё одного фрагмента неправдоподобно лёгкой в эти несколько свободных от школы дней жизни. Как-то слишком беззаботно они прошли, в итоге я даже позволил себе просто немного посидеть с ноутбуком, поиграть, посмотреть фильмы, почитать про интерпретацию Эверетта, да и просто наслаждаться отсутствием необходимости думать о чём бы то ни было серьёзном. Почему-то вспоминается фраевское "рано или поздно, так или иначе" и безумно хочется улыбаться. Завтра от этой лёгкости ничего не останется, так что, наверное, надо успевать.