world peace and more coffee plz
Прогулял школу, потому что чувствовал себя уставшим и расстроенным. А потом ещё ужасным человеком, потому что прогуливаю школу. С утра отвёл в упомянутое зловещее здание младшего брата, дождался одноклассницу, которая обещала передать учительнице русского книжки, по которым я думаю выстроить аргументы в сочинении (оно уже завтра, а Фрая в школьной библиотеке, естественно, нет), и вернулся домой, чтобы готовиться к зачёту по физике, который послезавтра. Часов до пяти просто учил двадцать три билета с перерывами на сон и еду.
Покончив с физикой, всё-таки заставил себя выползти из дома: давно собирался, но каждый раз находились более важные вещи. Вся поездка в метро воспринималась как что-то происходящее не со мной. Может, из-за слишком громкой музыки в наушниках, может, из-за учебника физики на коленях или из-за общего настроения, до которого честно сам себя довёл, в котором пребываю фиг знает сколько времени и которое наиболее точно описывается фразой "не хочу больше ничего делать никогда". Скорее всего, всё вместе. Помнится, ещё не так давно у меня была одна цель — дожить до конца апреля. Просто дожить, делая то, что делаю. Вот только апрель закончился, а всякая хрень в моей жизни — увы. Теперь придётся доживать до середины мая.
Опомнился только выходя из метро на Невский проспект. Честно говоря, эта часть города никогда не вызывала у меня ни восхищения, ни положенного трепета, ни вообще каких-либо светлых чувств. Скорее уж наоборот, созерцая широкие улицы, где нет ни деревца, невысокие дома, однотонные, неживые, будто нарисованные гуашью (во всяком случае, в те далёкие времена, когда я ещё посещал художку, мои рисунки ею выглядели именно так: будто забор красил) и толпы людей, каждый раз мысленно вздыхаю и прилагаю усилия, чтобы смириться с таким положением вещей. Знакомая, которой в этом признался когда-то бесконечно давно, сказала, что я ничего не понимаю. Понимать-то понимаю, даже представляю примерно, что здесь большинство находит привлекательным, но разделить их чувства, увы, не могу. Впрочем, бесцельно слоняться и рассматривать всё вышеперечисленное я не собирался, а потому свернул на Большую Конюшенную. Улица, кстати, оказалась вполне симпатичной. Наверное потому, что была вдоль разделена на две части, между которым располагался... а вот даже не знаю, как называется, участок специальный для пешеходов. Ещё и с деревьями — красота. Оставалось только найти будку с кофе.
Дверь там, кажется, серая была, так что пришлось довольствоваться малым — камрой, которая раф с ройбушем. Вообще-то я не люблю сладкий кофе, но поскольку это был не совсем он, получилось очень даже ничего. Пожалуй, даже лучше, чем очень даже ничего. Камру тоже сладкой никогда не представлял, но такая версия вполне имеет право на существование. Во всяком случае, что-то атмосферное в этом есть. Кувшинами бы пить не стал, но большой стакан осилил. Даже замёрзшие руки отогрел и в чувство пришёл более-менее, и жизнь сразу стала вполне сносной. До сих пор кажется таковой.
Покончив с физикой, всё-таки заставил себя выползти из дома: давно собирался, но каждый раз находились более важные вещи. Вся поездка в метро воспринималась как что-то происходящее не со мной. Может, из-за слишком громкой музыки в наушниках, может, из-за учебника физики на коленях или из-за общего настроения, до которого честно сам себя довёл, в котором пребываю фиг знает сколько времени и которое наиболее точно описывается фразой "не хочу больше ничего делать никогда". Скорее всего, всё вместе. Помнится, ещё не так давно у меня была одна цель — дожить до конца апреля. Просто дожить, делая то, что делаю. Вот только апрель закончился, а всякая хрень в моей жизни — увы. Теперь придётся доживать до середины мая.
Опомнился только выходя из метро на Невский проспект. Честно говоря, эта часть города никогда не вызывала у меня ни восхищения, ни положенного трепета, ни вообще каких-либо светлых чувств. Скорее уж наоборот, созерцая широкие улицы, где нет ни деревца, невысокие дома, однотонные, неживые, будто нарисованные гуашью (во всяком случае, в те далёкие времена, когда я ещё посещал художку, мои рисунки ею выглядели именно так: будто забор красил) и толпы людей, каждый раз мысленно вздыхаю и прилагаю усилия, чтобы смириться с таким положением вещей. Знакомая, которой в этом признался когда-то бесконечно давно, сказала, что я ничего не понимаю. Понимать-то понимаю, даже представляю примерно, что здесь большинство находит привлекательным, но разделить их чувства, увы, не могу. Впрочем, бесцельно слоняться и рассматривать всё вышеперечисленное я не собирался, а потому свернул на Большую Конюшенную. Улица, кстати, оказалась вполне симпатичной. Наверное потому, что была вдоль разделена на две части, между которым располагался... а вот даже не знаю, как называется, участок специальный для пешеходов. Ещё и с деревьями — красота. Оставалось только найти будку с кофе.
Дверь там, кажется, серая была, так что пришлось довольствоваться малым — камрой, которая раф с ройбушем. Вообще-то я не люблю сладкий кофе, но поскольку это был не совсем он, получилось очень даже ничего. Пожалуй, даже лучше, чем очень даже ничего. Камру тоже сладкой никогда не представлял, но такая версия вполне имеет право на существование. Во всяком случае, что-то атмосферное в этом есть. Кувшинами бы пить не стал, но большой стакан осилил. Даже замёрзшие руки отогрел и в чувство пришёл более-менее, и жизнь сразу стала вполне сносной. До сих пор кажется таковой.