world peace and more coffee plz
Экзамены всё ближе, однако жизнь, на удивление, проясняется. Хотя... что-то такое происходит со мной в начале каждого лета. Но дело скорее в окончании учёбы, чем во времени года как таковом.
В воскресенье я всё же пошёл гулять с Марком и Светой. Мы ходили по дворам, паркам и улицам, разговаривали и смеялись. Они такие... живые. Просто и по-человечески. Как люди, которые в воскресенье идут гулять до вечера. Прошла уже почти неделя, а я до сих пор ощущаю тепло их спокойных, беззаботных и искренне-радостных улыбок, слышу, как они смеются над шутками, которые можно было бы счесть обидными, если бы не отчётливое понимание, что всё это понарошку, и сам невольно улыбаюсь историям из жизни Марка, в которые почти невозможно поверить, но всем нам как-то удаётся. А ещё меня до сих пор греет чай с молоком и каким-то индийскими специями, который мы пили вечером, сидя на маленькой кухне. И иррациональное, в каком-то смысле, ощущение, что с этими двоими всегда всё будет хорошо. Их общение само по себе — отдельное пространство, где всегда есть солнечный выходной день, зелёные дворики и ароматный чай. Весь остальной мир, наблюдающий это, может только смутиться и тихо отойти на второй план, чтобы не разрушить тонкой идиллии. И лёгкая печаль о том, что всё это не моя жизнь, а маленькое чудо, подсмотренное краем глаза — ничто, по сравнению с очарованностью увиденным и радостью от возможности это наблюдать. Затаив дыхание, чтобы ненароком чего-нибудь не задеть.
В школьной жизни, кажется, настал переломный момент: мы больше ничего не делаем. Правда настал он совершенно неожиданно, поэтому никаких дел, которыми можно было бы заполнить освободившееся время, у меня не оказалось. В результате, вместо уроков я рисовал. На руках соседа по парте, на своих руках, на доске в кабинете английского, на ноге... Понемногу изменяя серую окружающую действительность. Анатолий уже давно пришёл домой и, наверное, не один раз бросил взгляд на свои разрисованные цветными ручками руки. На доске в кабинете английского ещё долгое время (пока учительница не протрёт доску, а это почти вечность) будет неслышно шуметь море, на берегу которого кто-то, лежавший в тени под зонтиком, забыл очки и книгу. Там будет лежать рогатая ракушка и бутылка с посланием, чуть поодаль выситься ещё не смытый волной песчаный замок, где-то на другом береги или острове будут расти пальмы, которые непременно увидели бы пассажиры покачивающегося на волнах корабля, если бы только я их нарисовал. И это непременно кто-нибудь увидит. Может, этот кто-то даже прочтёт надпись мелом и сможет её перевести, но, на самом деле, это не так важно. Важно, что реальность хоть немного, но изменилась, а её краски стали ярче. Даже зрители нужны исключительно чтобы подтвердить, что изменения происходят не только в моей голове. Я давно заметил, что люблю трансформировать окружающий мир. И само по себе это не является чем-то уникальным, думаю, так или иначе привносить что-то своё в окружающее нас нравится большинству людей. Но я никогда не воспринимал это так. Через маленькие забавные картинки и запачканные мелом пальцы. Обычно я улыбаюсь, чтобы показать, что не собираюсь в данный момент откусывать головы, и, скорее всего, это очень приблизительное понимание того, что в улыбку вкладывают другие. Совсем иначе улыбается море на доске. Оно улыбается, просто радуясь существованию себя и мира вокруг. Улыбается и тихо нашёптывает, что все мы песчинки на берегу мироздания, пусть даже это и написано белым по тёмно-зелёному.
Что-то такое я думал, возвращаясь домой под лучами солнца, мимо зеленеющих крон деревьев. В рубашке с коротким рукавом, цвета, отличного от обыкновенного чёрного, и брюках, одна штанина которых была закатана так, чтобы было видно улитку чуть выше щиколотки. Чтобы она тоже могла видеть мир и улыбаться.
В воскресенье я всё же пошёл гулять с Марком и Светой. Мы ходили по дворам, паркам и улицам, разговаривали и смеялись. Они такие... живые. Просто и по-человечески. Как люди, которые в воскресенье идут гулять до вечера. Прошла уже почти неделя, а я до сих пор ощущаю тепло их спокойных, беззаботных и искренне-радостных улыбок, слышу, как они смеются над шутками, которые можно было бы счесть обидными, если бы не отчётливое понимание, что всё это понарошку, и сам невольно улыбаюсь историям из жизни Марка, в которые почти невозможно поверить, но всем нам как-то удаётся. А ещё меня до сих пор греет чай с молоком и каким-то индийскими специями, который мы пили вечером, сидя на маленькой кухне. И иррациональное, в каком-то смысле, ощущение, что с этими двоими всегда всё будет хорошо. Их общение само по себе — отдельное пространство, где всегда есть солнечный выходной день, зелёные дворики и ароматный чай. Весь остальной мир, наблюдающий это, может только смутиться и тихо отойти на второй план, чтобы не разрушить тонкой идиллии. И лёгкая печаль о том, что всё это не моя жизнь, а маленькое чудо, подсмотренное краем глаза — ничто, по сравнению с очарованностью увиденным и радостью от возможности это наблюдать. Затаив дыхание, чтобы ненароком чего-нибудь не задеть.
В школьной жизни, кажется, настал переломный момент: мы больше ничего не делаем. Правда настал он совершенно неожиданно, поэтому никаких дел, которыми можно было бы заполнить освободившееся время, у меня не оказалось. В результате, вместо уроков я рисовал. На руках соседа по парте, на своих руках, на доске в кабинете английского, на ноге... Понемногу изменяя серую окружающую действительность. Анатолий уже давно пришёл домой и, наверное, не один раз бросил взгляд на свои разрисованные цветными ручками руки. На доске в кабинете английского ещё долгое время (пока учительница не протрёт доску, а это почти вечность) будет неслышно шуметь море, на берегу которого кто-то, лежавший в тени под зонтиком, забыл очки и книгу. Там будет лежать рогатая ракушка и бутылка с посланием, чуть поодаль выситься ещё не смытый волной песчаный замок, где-то на другом береги или острове будут расти пальмы, которые непременно увидели бы пассажиры покачивающегося на волнах корабля, если бы только я их нарисовал. И это непременно кто-нибудь увидит. Может, этот кто-то даже прочтёт надпись мелом и сможет её перевести, но, на самом деле, это не так важно. Важно, что реальность хоть немного, но изменилась, а её краски стали ярче. Даже зрители нужны исключительно чтобы подтвердить, что изменения происходят не только в моей голове. Я давно заметил, что люблю трансформировать окружающий мир. И само по себе это не является чем-то уникальным, думаю, так или иначе привносить что-то своё в окружающее нас нравится большинству людей. Но я никогда не воспринимал это так. Через маленькие забавные картинки и запачканные мелом пальцы. Обычно я улыбаюсь, чтобы показать, что не собираюсь в данный момент откусывать головы, и, скорее всего, это очень приблизительное понимание того, что в улыбку вкладывают другие. Совсем иначе улыбается море на доске. Оно улыбается, просто радуясь существованию себя и мира вокруг. Улыбается и тихо нашёптывает, что все мы песчинки на берегу мироздания, пусть даже это и написано белым по тёмно-зелёному.
Что-то такое я думал, возвращаясь домой под лучами солнца, мимо зеленеющих крон деревьев. В рубашке с коротким рукавом, цвета, отличного от обыкновенного чёрного, и брюках, одна штанина которых была закатана так, чтобы было видно улитку чуть выше щиколотки. Чтобы она тоже могла видеть мир и улыбаться.
-
-
19.05.2018 в 17:48И вот сейчас во время чтения твой мир прорвал кусок моей реальности ,и , я увидела рогатую ракушку у белого моря на зеленом. И это не ветер из окна автобуса растрепались мои волосы, а лёгкий морской бриз с берега моря в кабинете английского.
-
-
27.05.2018 в 00:53А так... у меня временный завал с экзаменами, экшоном и кучей людей, которым я внезапно зачем-то нужен, поэтому мысли по большей части остаются невысказанными. Но в ближайшее время я отсюда никуда не денусь, это точно)